И – как он мог так точно догадаться об этом? – она была очаровательно непосредственной. Это было ново и волнующе для Люка, который думал, что знает о женщинах все.

Сколько ей лет? Он не знал точно, хотя и догадывался, что она уже миновала тот возраст, в котором принято выходить замуж. Из-за тяжелых семейных обстоятельств она вынуждена была оставаться в провинции. Наверняка это было не очень-то весело, даже если у нее дружная семья. Но, несмотря на это, он решил, что она была женщиной с небольшим жизненным опытом, а следовательно, – с несформировавшимся характером. Она совсем не выглядела как человек, который долго страдал.

Но было что-то неотразимо привлекательное в этой простоте и наивности, сверкающей улыбке и непосредственности. Люк совсем не жалел, что дядя навязал ему это знакомство. Он с удовольствием предвкушал беседу с ней во время ужина. Он так надеялся, что она не будет только краснеть и хихикать, как это делают обычно все молоденькие наивные барышни.

Анна знала, что этот вечер она будет помнить всегда. Он сверкал, как бесценный алмаз в череде ее долгих темных дней, и она крепко держала его, боясь выпустить, – она знала, что, скорее всего, он будет единственной драгоценностью в ее жизни. Завтра жизнь снова вернет ее к реальности, и, хотя ей предстояло целых два месяца прожить в этом волшебном городе, такой вечер уже не повторится. Такое не повторяется.

Он долгие годы жил в Париже. Этим многое объяснялось. Анна слышала, что мода в Париже отличалась от лондонской большей пышностью и фривольностью. Дама, которая подходила к нему и с которой он затем танцевал, тоже приехала из Парижа. Анна, конечно, слышала, как говорили о ней. Это была маркиза де Этьен. Волосы у нее были короче и завиты сильнее, чем у кого-либо на балу, и грим наложен непривычно – на лице толстый слой белой пудры, а на щеках – яркие круги румян. Губы накрашены такой же ярко-красной помадой, в соответствии с французской модой, как сказали Анне. Очень трудно было оторвать от нее взгляд.

Он жил в Париже. Он был герцогом.

И вот его увели от нее.

Все в нем было изящно – и легкая небрежность, и томный вид. Все, кроме глаз. Взгляд его темно-серых глаз был очень проницательным, несмотря даже на то, что они все время были прикрыты тяжелыми веками. О, эти глаза ничего не упустят! И – Анна не ошибалась – в нем ощущалась необъяснимая, но несомненная мужественность, несмотря на его необычную внешность. И это было не только в его глазах.

Он полностью завладел ее воображением. Анна всегда думала, что мужчина ее мечты должен быть высоким. Незнакомец был выше ее всего на несколько дюймов, и, несмотря на это, Анна поймала себя на мысли, как удобно было бы положить голову ему на плечо и обнять его.

О Боже! Она не должна предаваться мечтам! Это только принесет ей боль, когда ночь закончится и она снова поймет, что она одинока.

Более того – она должна быть благодарна за то, что сейчас она предоставлена самой себе. Анна вздрогнула. Если он вернется, у нее не останется даже этого.

Нет, она не будет думать об этом. Ничто не испортит ей эту ночь.

Была их очередь – ее и герцога – пройти в танце вдоль всего зала. Анна чувствовала тепло его рук и думала о том, что запомнит это навсегда. Это были сильные, красивые мужские руки. И когда она улыбнулась, глядя ему в глаза, их губы были всего в нескольких дюймах друг от друга.

Он провел свои зрелые годы в высшем свете. В Париже. Он был окружен ореолом загадочности и очарования – она чувствовала это очарование, хотя они не успели даже поговорить. Легкий, светский человек, с которым можно было флиртовать без страха и смущения. С которым она сможет отдохнуть душой и поболтать во время ужина. Мужчина, который не пугает ее и не угрожает ей.

Так непохожий на него. Она вспомнила другого мужчину, высокого, стройного, с узким красивым лицом и приятным мягким голосом. Он понравился ей с первого взгляда. И она не была исключением: его любили все. Она считала его своим спасителем. Она ждала, что он предложит ей выйти за него замуж, и была готова согласиться – пусть не из любви, но ради того, чтобы обрести уверенность, и из симпатии к нему, которая, как она надеялась, перерастет в привязанность. Но не женитьба была у него на уме, и даже не соблазн. И это более всего смущало ее и ставило в тупик. Если он не собирался на ней жениться и не хотел сделать ее своей любовницей, тогда зачем...

Но нет! Хватит! Он терзал ее душу, он преследовал ее два года подряд и после этого исчез уже на целый год. Только не сегодня. Это была ночь ее торжества, и она не позволит себе думать о нем.

Анна с сожалением поняла, что музыканты играют заключительные такты танца. Но впереди еще был ужин. Вполне возможно, что ее ожидает еще более приятная часть вечера, хотя что могло быть приятнее, чем танцевать с ним? Она улыбнулась.

– Мадам, – герцог протянул к ней руку, – вы позволите мне поужинать с вами?

Анна положила руку на сверкающий шелк его рукава и почувствовала тепло его тела.

– Благодарю вас, ваша светлость.

«Принц из сказки, – думала она, весело улыбаясь своим глупым мыслям. – Интересно, а Принц из „Золушки“ тоже носил алое с золотом?» Ах, лучше бы она не вспоминала об этой сказке. Ведь в полночь все волшебство кончится, и Принц не узнает горько плачущую Золушку, сидящую на тыкве. И нет хрустального башмачка, по которому Принц смог бы узнать ее. Золушка была в сказке. А леди Анна Марлоу жила в реальном мире.

Глава 4

– Кажется, получилось, шепнула леди Стерн, трогая лорда Теодора за рукав. – Только погляди на них, Тео.

Лорд Куинн смотрел. Его племянник и крестница леди Стерн сидели за столом рядом с ними и не видели никого вокруг. Он наблюдал такие картины и раньше. Возможно, именно это качество его племянника – уделять все внимание одной единственной женщине, как будто забывая о существовании других, – делало его чуть ли не самым желанным мужем или любовником в Париже. Однако обычно он вел себя так с какой-нибудь высокородной легкомысленной красавицей, которую мог без особого труда завлечь к себе в постель на то время, пока она ему не надоест. Несмотря на кокетство леди Анны, лорд Куинн не верил, что племянник мог ошибиться, приняв ее за одну из таких женщин.

– Да, – ответил он леди Стерн, – ручаюсь, что не пройдет и десяти месяцев, как она родит ему сына.

Леди Стерн удовлетворенно вздохнула. Она слишком привыкла к манерам своего любовника, чтобы быть шокированной его прямотой.

– Ах, Тео, если бы ты оказался прав. Ведь Анна уже почти миновала возраст замужества, хотя она красива и из хорошей семьи. Люси не позволяла мне навещать Анну, пока болела, а я никогда не настаивала. Но потом, когда я смогла приезжать к ним, мною овладела мечта выдать Анну замуж. Особенно когда я узнала о других несчастьях. Ройс растратил все свое состояние и привел семью почти к полной нищете. Скорее всего, из-за азартных игр.

– Клянусь, ты права, хотя я никогда не знал его лично. У меня нет никакого права судить, но, по-моему, мужчине недопустимо развлекаться и тратить деньги, когда его дети еще не устроены. Ведь у него был сын и трое дочерей, так?

– Четверо, – ответила леди Стерн. – Самая младшая осталась дома с Шарлоттой, которая недавно вышла замуж за приходского священника. Почти через год после смерти Ройса. Думаю, это хорошая партия.

– Все-таки это ужасно, когда семья разоряется, – пробормотал лорд Куинн.

– Может, это и не правда, и моя дорогая Анна никогда не позволила бы мне так сказать, но, по-моему, он пил больше чем следует.

– Похоже на то, – пробормотал лорд Куинн.

– Он безумно любил Люси. Боюсь, он стал безразличным к жизни, когда она заразилась чахоткой, а потом умерла.

– Тяжело потерять человека, которого давно любишь. – На секунду он накрыл ладонью руку леди Стерн, лежащую на столе. Но только на мгновение – они были очень сдержанны на людях.

– Анна – самая старшая, – продолжала Маджори, – ей одной пришлось взять на свои плечи эту ношу. Она была почти раздавлена, Тео, и не только потерей родителей. Там было еще много несчастий. Жаль, что я не знала об этом раньше, чтобы приехать в Эльм-Корт и помочь ей.