За пару дней до крестин он встретился с Генриеттой. Она ждала его на мосту, когда он возвращался домой после деловой поездки в деревню. Генриетта стояла, вглядываясь в струящиеся потоки воды, – очаровательная, хоть и печальная картина. Он почувствовал себя обязанным спешиться и поговорить с ней. Последнее время она казалась подавленной. Люк предполагал, что рождение Джой напомнило ей о ее несостоявшемся материнстве.
Ему стало жаль Генриетту. Он даже почувствовал себя немного виноватым в том, что вернулся и тем обострил ее страдания. Он постоял, разговаривая с ней, несколько минут, а потом сорвал цветок и подал ей, прежде чем продолжить свой путь.
Генриетта провожала взглядом Люка. Она смяла цветок, даже не взглянув на него. В ее жизни появилось хоть какое-то светлое пятнышко. Но даже такая малость приносила ей утешение. Она безумно радовалась, что родилась девочка. Анна не оправдала своего предназначения. И возможно, следующего раза уже не будет. Может, прежде чем она снова забеременеет...
Но разбойник с большой дороги, о котором думала Генриетта, исчез несколько месяцев назад так же внезапно, как и появился. В последний раз они занимались любовью в обычное для их свиданий время и договорились о встрече через неделю. Но он не пришел, хотя она прождала его больше часа. С тех пор она его не видела и ничего о нем не слышала.
И Анна все еще была здесь. И все еще была хозяйкой Бадена. Люк все так же был холоден и вежлив. Но она отказалась уехать в Лондон к началу сезона вместе с вдовствующей герцогиней и Дорис, хотя Люк предложил ей это. Да, он был бы рад, если бы она снова вышла замуж, с горечью думала она.: Нет, ее дом – это Баден. Он принадлежит ей. Он всегда принадлежал ей. Она никуда отсюда не уедет.
Люк шел с Анной к церкви, где должны были крестить его; дочь, по извилистой, выложенной гравием дорожке. Он не сводил глаз с ребенка, который был на руках у жены. Девочка была великолепна в одеянии для крещения. Только войдя внутрь, он поднял голову и осмотрелся по сторонам.
Он был окружен большой семьей – своими родственниками и Анны. А рядом с ним находилась его собственная семья – Анна и его дочь. Он пытался вспомнить то отвращение, которое вызывала у него сама мысль о женитьбе, когда он жил в Париже, он вспоминал, с какой неохотой он согласился выбрать невесту в Лондоне, – пока не увидел Анну. Даже решение жениться, оказалось, было принято за него.
Сейчас Люк не сожалел об этом. Он размышлял о том, что произошло в его жизни, взвешивал все, рассматривая со всех сторон, пока шла служба, которую он не замечал. Он ни к чему не мог придраться. Он ни о чем не жалел.
Еще одна мысль постоянно вертелась у него в голове, но он старался отогнать ее. Мысль о том, что его семья была неполной. Еще два ее члена оставались снаружи, на церковном кладбище. Его отец и Джордж.
Джордж. КАК ТЫ МОГ ЭТО СДЕЛАТЬ, ДЖОРДЖ? Я ЛЮБИЛ ТЕБЯ. ТЫ БЫЛ МОИМ КУМИРОМ.
Джой зашевелилась, когда на нее полилась вода, и заплакала, протестуя. Ее отец смотрел на нее улыбаясь, и сердце его ныло от любви, как от боли.
На следующей неделе он снова шествовал в церковь – на свадьбу Агнес и Вилла. Во второй раз было легче: это событие не касалось впрямую его семьи – только Анны и Генриетты.
Свадебный завтрак прошел в Баденском аббатстве. Это было веселое, радостное и шумное празднество, которое затянулось почти на весь день. Агнес – тихая, застенчивая Агнес, которую Люк почти не замечал после приезда в Баден, – теперь светилась от счастья и смотрела на своего молодого мужа с нескрываемым восхищением. Вилл, в элегантном свадебном одеянии, приобретенном не без помощи Люка, – в длинном камзоле, вышитом жилете, туфлях с пряжками, модном парике – чувствовал себя явно неуютно и, не переставая, поправлял одежду, с любовью посматривая на жену.
Агнес и Вилл решили провести две ночи в Уичерли, прежде чем отправиться в свадебное путешествие. На следующей неделе в Унчерли должен был поселиться арендатор – полковник Генри Ломакс.
Вечером в день свадьбы в Баденском аббатстве давали бал. Гости, которые жили неподалеку, отправились по домам, чтобы переодеться, а семья и друзья могли позволить себе немного передохнуть.
Люк и Анна провели это время в детской, хотя Анна вышла пораньше в бальный зал, чтобы удостовериться, что все было устроено так, как ей хотелось.
Это будет первый настоящий бал со времени их приезда из Лондона, подумал Люк. Там на балах была какая-то магия. Да, несомненно. Он задумался, удастся ли им здесь создать такую же волшебную атмосферу.
Люк оделся в темно-красный с золотом костюм, специально заказанный им в Париже. Хотя обычно он делал уступку английской моде, он все еще не доверял английским портным. Иногда один вид того, во что одевались мужчины в Англии, был способен причинить ему боль. Закончив туалет, он задумчиво посмотрел в зеркало и прикусил губу. Стоит ли? Соседи наверняка будут возмущены видом косметики на его лице. Но с каких это пор его стало волновать мнение соседей? Париж казался ему далеким прошлым. Тем не менее, собираясь выйти из комнаты и проводить Анну вниз, он задержался, положив руку на ручку двери. Да. Если гости будут шокированы, если даже у них у всех случится удар, это будет их проблемой. По крайней мере, Тео будет весело. И Анне тоже. Он вернулся, разыскал веер и положил его в карман. Анна была одета в темно-розовое, расшитое серебром, открытое платье с широкой юбкой. На рукавах и по краю лифа лежали кружева. Ее волосы были старательно уложены в локоны и припудрены. Она ослепительно улыбнулась ему, поднимаясь навстречу.
– Мадам, – он взял ее руку обеими руками и склонился над ней, – у меня захватывает дух от вашей красоты.
– А вы, ваша светлость, – сказала она, глядя на него сияющими глазами, – снова почувствовали себя парижанином. Это несправедливо по отношению к другим джентльменам на балу. Они-то будут одеты по моде английской провинции.
– Но в таком случае, мадам, – продолжил он, – я никогда вообще не следовал моде. Мой портной поклялся мне, что фасон этого камзола и жилета на три месяца опережает даже парижскую моду.
– Увы, вы забыли взять свой веер, – улыбнулась Анна.
– Вовсе нет, мадам. – Он достал веер из кармана и легко прикоснулся им к кончику ее носа. – Не присоединиться ли нам к гостям? – Он галантно склонился перед ней и предложил ей руку.
Он вовсе не собирается влюбляться, говорил он себе спускаясь под руку с ней по лестнице. Он сам удивился тем словам, которые невольно вырвались, когда он увидел свои жену. Все было просто из-за того, что на Анне было непривычно торжественное платье и она выглядела самой прекрасной из всех женщин на балу.
Интересно, думал Люк, будет ли она флиртовать с ним, как когда-то в Лондоне. Он надеялся, что будет. И что ночью их флирт придет к своему естественному завершению.
Он повернулся к Анне, пока они спускались, и взглянул на нее из-под полуприкрытых век. Ее губы были приоткрыты, а глаза светились. Она была похожа на девочку, собирающуюся на свой первый бал.
Это была одна из тех волшебных ночей, которые она будет вспоминать с привкусом горькой тоски и ностальгии. Танцы были в Бадене и раньше, но они не могли сравниться с этим великолепным балом. В канделябрах ярко горели мириады огней, и бальный зал был полон благоухающих цветов из сада и оранжерей. А в галерее играл настоящий оркестр.
Вся ее семья была здесь, и все были счастливы. Агнес, леди Северидж, вся светилась от возбуждения, радости и счастья. Даже Эмили была в зале. Она сидела возле Шарлотты, которая не могла танцевать из-за своего деликатного положения. Эмили осматривалась яркими удивленными глазами, но свет ее глаз становился еще ярче, когда Эшли подходил к ней поговорить с покровительственной улыбкой старшего брата на лице.
Но для Анны волшебство этого вечера заключалось в том, что Люк снова флиртовал с ней, как когда-то в Лондоне. Хотя они и танцевали вместе первый танец, положение хозяина и хозяйки бала не позволяло им проводить вечер в обществе друг друга. Это могло бы огорчить их, но они смогли изменить смысл этого правила друг для друга. Анна, как и ее муж, весь вечер танцевала с разными партнерами, разговаривала с ними и ходила по залу среди гостей в перерывах между танцами. И все же они с Люком почти постоянно смотрели друг на друга; Анна – ослепительно улыбаясь, Люк – обманчиво ленивым взором.